| Политическое общество как предыстория гражданского общества. Статья для Вестника |
|
Политическое общество как предыстория гражданского общества.Введение.Я несогласен со списками «вызовов времени», «угроз для России» и прочими глобальными страшилками, которые лежат в области физической и экономической безопасности страны. Список вызовов времени для России должна начинать «интеллектуальная безопасность» страны, которая проявляется в отказах ответственных лиц отвечать на вопрос «что же мы строим ?», «куда мы идем ?», как на вопросы, не имеющие ответа. Тем не менее, государство и спонсоры потратили огромные деньги на обсуждение методов строительства в России «гражданского общества» без малейшего успеха и связи с реальной жизнью страны и мира. Это и есть проявление «интеллектуальной опасности», которая провоцирует все остальные опасности. В этой статье я утверждаю, что никакого «гражданского общества» в России не может быть, пока не будет выстроено «общество политическое». У меня нет ответа на вопрос, почему специалисты умалчивают этот факт, и более того, весьма энергично противодействуют даже упоминанию понятия «политическое общество». Может быть это кому то нужно?
С одной стороны, я могу сослаться на монографию А.И.Демидова и А.А.Федосева «Основы политологии» (М., 1995.), которые обсуждают власть в в гражданском и политическом обществе, но с другой стороны, есть интервью Е.Сабурова (30.11.2002.), в котором он утверждает, что гражданское и политическое общество – это синонимы. Я – политический психолог, и предмет моих исследований «человек политический». Результаты эмпирических исследований психологии политического человека показывают, что А.И.Демидов и А.А. Федосев правы, а Е.Сабуров – неправ. Попытаюсь доказать это. Прошу не считать это схоластическим спором о содержании понятий, а реальной проблемой сегодняшней России: мы живем в дополитическом обществе с бутафорскими политическими институтами, на декорациях которого невозможно построить гражданское общество. А теперь конкретно и по порядку о 1) природе глобализации, 2) гражданского и 3) политического общества.
1. Психология новой глобальной архитектуры страны.
Вопрос поставлен не напрасно, потому что наша страна уже понесла исторические жертвы от столкновения с глобализацией в 1991 году по причине недооценки интеллектуальной безопасности страны. Обсуждение в России глобализации в 2004 году не изменилось с тех пор ни по форме, ни по экспрессии, ни по содержанию. А Россию ожидает столкновение с глобализацией–3 , как это произошло с СССР, когда он столкнулся с глобализацией–1. В интеллектуальном плане понимание глобализации в современной России ничем не отличается от ее понимания в СССР в 1991 году. Нужно радикально изменять взгляд на глобализацию, чтобы использовать ее в своих интересах.
Когда страна вопиет от разгула порнографии, наркомафии, черного рынка и невиданного бандитизма, никто не связывает это с глобальными изменениями в мире. Глобализация - это проблемы незащищенности сознания человека, не готового к принятию невозможного - возможным, нереального – реальным, недопустимого – допустимым. Глобализация – это исчезновение «оградительной цивилизации» и начало «открытой цивилизации», что приведет к исчезновению «человека коллективно защищенного» и появлению «человека индивидуально защищающегося». Уцелеет тот, кто первым сформирует активно защищающегося человека, не изображая его пассивной жертвой происков врагов.
Инструментами «оградительной цивилизации» были церковная мораль, трудовая нравственность, тотальная цензура, регламентированный аскетический образ жизни, жесткая правовая система и пр. Они регулировали все биологические, физиологические, психологические, поведенческие слабости человека. Моральные, интеллектуальные, физические качества человека были продуктом труда государства. Глобализация «пробила» государственные оградительные системы и поставила человека перед необходимостью в себе самом искать защиту от сексуальных, наркотических, пищевых и прочих стимулов. А защита человека: его картина мира, мировоззрение, жизненная позиция, образ жизни перестали быть проблемой государства, и стали личным делом каждого человека. Завтра основные действия глобализации-3 развернутся на поле сознания человека.
Давно исчерпало себя объяснение глобализации, как объединение всех государств и народов в единое планетарное образование. Никто глобализацию не придумывал, но некоторые ее поняли и успешно используют в своих интересах. Глобализация – это планетарная интеллектуальная машина, уходящая из под контроля человека. Из-за своей сложности, масштабности она недоступна для «регулирования» или «отключения» силами одного или группы самых гениальных ученых современности. Поэтому глобализация, никому не принадлежит, никому «не повинуется», «живет для себя» и по «своим законам», не принимает во внимание переживания людей, и не делит их на своих и чужих. Интеллектуальная опасность для страны заключается в неспособности понять, что она - ничья. А шансы использовать глобализацию в своих интересах у всех заинтересованных сторон – одинаковые. У России они не меньше, чем у других.
Материально глобализация – это техносфера, заложником которой стал человек равно, как в России, так и в Европе, и в Африке. Ученые создавали техносферу из лучших побуждений, материализуя во благо человека свои открытия в математике, физике, биологии и др. Фактически, глобализация – это совокупная научная идея, самостоятельно живущая в объединенной массе технических и логических устройств, которые обеспечивают жизнь человеческого общества. Эти устройства нельзя остановить – человечество погибнет без них. Получилось так, что несогласованные действия многих поколений технократов, создали явление которое, с одной стороны, освободило человека от голода и непосильного труда, но, с другой стороны, открыло дорогу всем возможным искушениям его плоти и души. Закрыть второе – значит, уничтожить и первое достижение.
Глобализация для сознания человека сравнима с катастрофическими изменениями климата для его организма. Она, как и климат, не имеет «местопребывания», субстрата. С ней, как с ветром, не вступить в диалог. Она везде, и она нигде – она интеллектуальный климат планеты. «Мировая паутина» автоматически уже приступила к своеобразной «мировой инвентаризации», а ее результаты поставили под сомнение весь мировой порядок. Автоматически происходит переоценка и перераспределение всех ресурсов планеты: человеческих, сырьевых, финансовых, технологических, информационных и др. Итог «глобальной инвентаризации» сравним с последствиями Всемирной революции: изменяется роль, место, цена каждой страны, каждого народа, каждого человека и каждой вещи. Россия заняла в этих списках «цатые» и «сотые» места.
Самое опасное - глобализация производит целую систему изменений во внутреннем мире человека. Психологически она изменяет Картину Мира человека, его Мировоззрение, его Жизненную позицию и его Образ жизни. Это означает, что она изменяет самого человека – его сознание. Картина мира, Мировоззрение, Жизненная позиция, Образ жизни, - это константы психологической системы защиты человека от опасностей изменений жизни и окружающей среды. Они защищают человека от опасностей жизни, как скафандр водолаза защищает его при спуске под воду. Прорыв констант сознания опасен, как прорыв скафандра водолаза, и общество об этом догадывается.
Но надо понять главное - глобализация позволяет использовать свои инструменты не только тем, кто их реально создал и содержит, но и тем, кто понимает, как они функционируют. Поэтому совершенно очевидно, что, в конечном счете, глобализация возвысит умных и энергичных, и уничтожит всех глупых и ленивых. Спасение умных – в совершенствовании человека, которое должно опережать совершенствование глобализации. Кто в России, сокращающей расходы на образование и культуру, это понимает?
2. Психологическая сущность гражданского общества периода глобализации.
Глобальные изменения в мире, действительно сопряжены с гражданским обществом, как формой их существования. Но это далеко не очевидно из материалов множества научных конференций по человеческой сущности такого общества. А человеческая сущность заключается в обретении человеком такой свободы, в которой никогда ранее не нуждался ни он сам, ни государство. Только свободный человек в свободном обществе способен активизировать все свои конкурентные качества до уровня требований глобальных изменений. Это означает, что человеком времен глобализации именуется тот, кто обладает таким самоконтролем, саморегуляцией, самоуправлением и самовоспитанием, которые превращают его из жертвы потока искушений глобальных коммуникаций в охотника за коммуникациями, необходимыми ему для успеха.
Самоконтроль, саморегуляция, самоуправление и самовоспитание человека составляют меру, объем, ясность сознания глобального человека. Они варьируют в «человеческих пределах», и именно этим определяется «мера человечности» каждого из нас. И на регулирования сознания человека построена вся политика – на регулировании меры человечности в отношениях между людьми, человеком и обществом, между разными сообществами людей. Любые попытки подменить «четыре само» внешним контролем, регуляцией, управлением и воспитанием разрушают мотивацию человека быть активным субъектом глобальных изменений, а не пассивным их объектом.
Психологическая сущность гражданского общества легко эмпирически измеряется на модели David Nolan, построенной по давним моделям Thomas Jefferson и писательницы Ayn Rand. Они считали, что в основе любой политики лежит регулирование свобод человека – политической, экономической и личной. Политика характеризуется мерой того, какой объем каждой свободы контролирует власть, а какой объем свобод остается человеку. Такая модель существенно эффективнее одномерной шкалы «левые-правые», протягивающейся от Сталина до Гитлера. Трехмерная модель David Nolan характеризует условия жизни человека не как точку на прямой, а как объем его реального жизненного пространства, определяемый его длинной (размер экономических свобод), шириной (размер политических свобод), высотой (размер личностных свобод). Объем и форма жизненного пространства варьируется тремя свободами человека от нулевого (где нет места даже для его тела), до бесконечно большого (права «человека мира», не ограниченного никакими запретами).
Разные политические течения (коммунисты, социал-демократы, либералы, консерваторы, фашисты, либертарианцы, анархисты, монархисты), варьируют размеры трех свобод человека, и этим отличаются друг от друга. Они предлагают человеку жить в пространствах разного размера и разной формы. Примером личностных свобод является право человека, например, право «Обладать огнестрельным оружием», экономических свобод – право «не страховать свой автомобиль», политических свобод – право «голосовать или не голосовать на выборах». Теоретически, если свободы человека стремятся к плюс бесконечности, то человек обретает жизненное пространство, ограниченное только его природными возможностями. Но стоит только одной свободе минимизироваться до нуля, как человек полностью утрачивает жизненное пространство и должен политически погибнуть. Между максимальными и минимальными объемами свобод человека находится огромный диапазон и форм жизнеобеспечения человека, которые определяются идеями и программами политических партий. Вся политическая борьба между партиями сводиться к величинам свобод и соотношением величин трех свобод между собой.
Психологическое содержание трех видов политических свобод заключается в возможности человека сохранять ясное полное сознание. Уже первые признаки утраты сознания порождают у человека беспокойство, дискомфорт, потерю уверенности в себе, надежды на будущее. Грозные признаки потери сознания тяжело переносятся человеком, вызывая страх, панику, ужас. Лишаясь сознания, человек автоматически лишается всех гражданских свобод в форме медицинской изоляции, права на защиту, запрета на профессии, образование, передвижения, проживания. А лишаясь свобод – он автоматически лишается сознания, потому масштаб его сознания и есть масштаб его жизненного пространства.
Человек имеет абсолютно надежные психологические индикаторы объема своего сознания как ощущение самоконтроля, саморегуляции, самоуправления. Утрата сознания человеком начинается, когда самоконтроль подменяется внешним контролем, саморегуляция - внешней регуляцией, самоуправление - внешним управлением. Так сознание человека подменяется «сознанием» политической власти. Власть добивается ограничения сознания человека ограничением его свобод: самоконтроля – ограничением его личностных свобод, саморегуляции - ограничением экономических свобод, самоуправления – ограничением политических свобод. Но это как раз и противоречит психологической сущности гражданского общества, и делает человека неконкурентоспособной жертвой глобализации. Гражданское общество в России никак не получается, потому что жизненное пространство человеку надо дать в виде трех свобод, а это совершенно не хочется делать тем, кто исключает из оборота понятие «справедливость».
3. Психологическая сущность политического общества периода глобализации.Проблема различий гражданского и политического общества заключается в том, что достаточная для глобализации свобода достигается только в условиях справедливости. Как для гражданского общества ключом является «свобода», так для политического таким ключом является «справедливость». Убирая понятие «справедливость» из всех политических документов, убирают и политическое общество, а обязательные для гражданского общества свободы становятся недосягаемыми. Сошлюсь на Джона Ролза, который писал, что если общество хорошо организованно в соответствии с концепцией справедливости, мы имеем в виду три вещи: (1) в этом обществе все граждане принимают одни и те же принципы справедливости и открыто признают это перед лицом друг друга; (2) базовая структура такого общества, то есть его главные политические и социальные институты, объединенные в единую систему сотрудничества, везде и всем известна, и есть все основания считать, что она удовлетворяет этим принципам; (3) у граждан развито нормальное чувство справедливости, то есть, они способны понимать и применять принципы справедливости и в большинстве случаев действуют, исходя из них и с учетом требований ситуации. На его взгляд, такая трактовка социального единства - наиболее привлекательная концепция единства из всех доступных нам; она самое лучшее из того, что можно реализовать на практике. И далее, что хорошо организованное политическое общество есть благо и в другом отношении. Всякий раз, когда имеется общая конечная цель и для ее достижения требуется сотрудничество многих, осуществляемое в результате благо является социальным: оно достигается благодаря совместной деятельности граждан, каждый из которых зависит от действий, предпринимаемых другими людьми. Поэтому сохранение и успешное функционирование в течение длительного времени более или менее справедливых (но, безусловно, всегда несовершенных) демократических институтов, которые могут подвергаться постепенному реформированию с его неизбежными ошибками и отступлениями, составляет великое социальное благо, ценимое само по себе. Об этом свидетельствует тот факт, что люди видят в этом одно из важнейших достижений истории. Можно привести еще и высказывание К. Н. Костюка, который пишет, что если политическая форма общения - рациональное распределение, то экономическая форма - эквивалентный обмен. Соответственно, если принцип первого общества - справедливость, принцип второго - свобода. Экономическую цивилизацию составляет совокупность спонтанных, формализованных, имперсональных денежных обменов - инфраструктуры, которой лишено политическое общество. Деньгами управлять легче, чем людьми, формальные денежные интеракции не натыкаются на волевое сопротивление, как это происходит с волевой интеракцией, а напротив, имеют способность к накоплению и разрастанию в качестве капитала (добавленной стоимости). Одним словом, со времен Т.Гоббса считается, что политическое общество существует, если в нем функционирует политическая система. В нем могут функционировать общества гражданское, тоталитарное, социалистическое, капиталистическое, как его подсистемы или уровни его развития. Если для гражданского общества ключевым словом является «свобода», то для политического общества «справедливость», без которой свобода невозможна.
Здесь кроется проблема понимания того, что гражданское общество (экономика) постигается «организмом», а политическое общество (идеи) понимаются «психикой», что не так наглядно. Тем не менее, существование политических партий, программ партий и правительств, идеологии и прочих атрибутов оправдывается тем, что в их отсутствие уже рухнул богатейший (!) СССР, и влачит существование богатенькая и несправедливая современная Россия. Поразительно, что этого никто не обсуждает и это не понятно политическим лидерам страны. Попытаюсь кратко пояснить, что реальное кроется за политическим обществом и понятием справедливость.
Политическое общество в лице своих партий является обязательным и единственным «производством» для граждан страны смысла, ценностей и целей жизни. То, что сегодня переживает Россия, попираемая и оскорбляемая всем миром, обусловлено не ее мнимой экономической бедностью, а ее экзистенциальной нищетой. Страна сегодня в океане жизни, как парусник в шторм без руля и без ветрил: нет смысла, нет ценностей, нет целей. Произвести смысл, ценности и цели может только политическое общество, которое порождается стремление к справедливости. Я понимаю, что при этих словах экономическая и административная элита теряет интерес к теме доклада, но я попробую вернуть его наблюдениями Льва Николаевича Толстого. Или великого Паскаля. Или Алвина Тоффлера.
1 проблема политического общества - страх перед жизнью. Первый фактор, который формирует политическое общество, описал Л.Н. Толстой в романе «Война и мир»: он описал страх перед жизнью. Именно для этой цели он ввел в свой роман персонаж Пьера Безухова. Писатель скрупулезно анализирует мысли Пьера, когда тот впал в депрессию после испытаний во французском плену. Л.Н.Толстой пишет, что «..Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того, чтобы переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися ОТ ЖИЗНИ: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. Нет ни ничтожного, ни важного, все равно; только бы спастись от нее, как умею! – думал Пьер. – Только бы не видеть ее, эту страшную ее» (Война и мир. Собр. Соч. в 12 т., т.4., с. 307.). Такие мысли приходили людям в голову и до Л.Н.Толстого. Так Б.Паскаль (1623-1662) писал о проблеме страха перед жизнью своего времени: «Я не знаю ни того, кто меня создал, ни того, что есть этот мир, ни того, что он есть я сам. Я в страшном невежестве, незнании всех вещей ; я не знаю, что есть моя жизнь, что есть мои чувства, что есть моя душа – сама часть меня, которая думает то, что я говорю, которая размышляет обо всем и о себе самой и познает себя не лучше, чем все остальное. Я вижу эти страшные пространства Вселенной, охватывающие меня, и я вижу себя связанным в одном углу этой неизмеримой бесконечности и не знаю, почему я именно в этом месте, а не в другом и почему тот отрезок времени, который называется жизнью, привязан именно к этой, а не к другой точке вечности, которая мне предшествовала и которая будет после меня. Я вижу кругом только бесконечности, которые меня охватывают, я как тень, которая длится одно мгновенье и не возвращается» (Paskal B. Oeuvres. V. 1-14.-Paris, 1904-1914; V. 8,9. – Paris, 1908.)
В наше время проблема страха не исчезла, а усилилась. Наш современник, выдающийся футуролог А.Тоффлер, пишет о новой форме страха перед жизнью – страха перед Будущим: «Под влиянием новых переживаний и ощущений психически здоровый человек перестает отличать реального от искусственного. Почва уходит у него из под ног, ибо само определение нормальной психики, нормальной жизни перестает считаться нормальным. Поток изменений вносит невиданные осложнения в жизни людей, которые становятся жертвами футурошока. В будущем человека ждет мир, в котором нет ничего общего с тем миром, к которому он привык……Если бы только одна техника сорвалась с цепи, то и тогда наше положение было бы достаточно трудным. Смертельная опасность состоит в том, что и другие социальные процессы бросили узду и бешено мчатся в неизвестном направлении, отказываясь подчиниться всем нашим попыткам управлять ими.» (Toffler A. Future Shock. – L., 1971).
Страх приводит к исключительно тяжелым формам бегства от него посредством пьянства, наркомании, азартных игр, насилия. Хотя политическое общество прилагает все силы для поиска противоядия от страха, он восстает из пепла вновь и вновь. Самое известное средство от страха – увод человека из реального мира в мир иллюзий при помощи целой армии специалистов индустрии развлечений, прессы, искусства. Но действие иллюзий краткосрочно – страх возвращается к новым поколениям людей в новых формах и в новом содержании. Время от времени страх доводит людей до массового выхода из повиновения всем и вся. Если власть не может выполнить свою защитную функцию, то массы напуганных людей свергают династии, режимы, правительства. Они устанавливают власть, способную защитить их от страха перед жизнью. Защита от страха - чрезвычайно трудоемкий продукт, сходный с лекарством от неизлечимой болезни. Поэтому его мало, он редок, дорог, и не всем помогает. А если политическое общество само становится жертвой гонений, то человек остается со страхом один на один. Поэтому человек заинтересован в политическом обществе.
Решение проблемы страха перед жизнью - смысл жизни. Противоядие против страха перед жизнью не является тайной – смысл жизни. На протяжении веков человечество с переменным успехом бьется над формулировками смысла жизни – единственным и универсальным средством от страха перед ней. На каждом историческом этапе задача смысла жизни более или менее успешно решается, порождая массу оптимизма и энтузиазма в развитии науки, техники, искусств. Смысл жизни играет роль вершины, с которой можно обозреть огромные жизненные пространства, и увидеть, что кроме ужасных опасностей и отвратительных событий, они таят в себе еще больше неудержимо влекущих к себе радостей. Жизнь с вершины смысла жизни влечет к таким радостям, что по сравнению с ними влечение алкоголя, наркотиков и т.п. – ничто. Однако выстроить вершину смысла жизни невероятно тяжело – это самая трудная задача, которую приходится решать человечеству для выживания. Тем не менее, решаемая. И чем глубже смысл жизни, тем выше вершина обозрения, и тем слабее страх.
2 проблема политтического общества – одиночество, делает человека политическим через потребность его преодолеть. Психологи Уильям А.Садлер и Томас Б.Джонсон определяют одиночество как переживание, вызывающее комплексное и острое чувство, которое выражает определенную форму самосознания, и показывающее раскол основной реальной сети отношений и связей внутреннего мира личности. Понятно, что сложно, но это человек сложен, и упрощать диалог с ним нельзя. Проблема одиночества столь фундаментальна, но так мало известна, что читатель не готов связать ее с политическим человеком и политическим обществом.
Тем не менее, еще Дюркгеймом Э. в работе "О разделении общественного труда" (1900) было введено понятие социальной солидарности, под которой понималось состояние коллективной идеологической интеграции. Социальной солидарности противостоит аномия - состояние беспорядка и незаконности. Дюркгеймом высказывалось предположение о том, что аномия появляется при быстрых социальных, экономических изменениях, нарушающих порядок в общественном устройстве. Опрокидывание общественных норм и потеря ограничений вызывают у людей такое чувство, что они оказались в пространстве без ориентиров. Не имея ориентиров, люди устают от существования. Их усилия становятся бесполезными, жизнь теряет ценность, и наступает аномичное саморазрушение. (Дюркгейм Э. "Самоубийство"., 1912)
Чтобы разобраться с мощностью давления одиночества на человека, полезно вспомнить свои собственные чувства, как это делали такие выдающиеся люди, как Бертран Рассел. Он писал, что все детство он испытывал сильное чувство одиночества и тщетно надеялся встретить человека, с которым мог бы поговорить. Природа, книги, а позже математика спасли его от глубокой подавленности. Если память отказывает, то можно довериться такому тонкому писателю, как О. де Бальзак, который писал: "Человека страшит одиночество. А из всех видов одиночества страшнее всего одиночество душевное. Отшельники древности жили в общении с богом, они пребывали в самом населенном мире, в мире духовном... Первая потребность человека, будь то прокаженный или каторжник, отверженный или недужный , - обрести товарища по судьбе. Жаждая утолить это чувство, человек расточает все свои силы, все свое могущество, весь пыл своей души. Не будь этого всепожирающего желания, неужто сатана нашел бы себе сообщников».
О политических вариантах преодоления одиночества писал Эрих Фромм. По его мнению, моральное одиночество определяется как неспособность индивида соотноситься не обязательно только с другими людьми, но и с ценностями и идеалами вообще. Для примера он отмечает, что монах в монастыре, верящий в бога, или политический заключенный в камере, чувствующий поддержку и солидарность, не одиноки. Это и есть политический вариант преодоления одиночества, для которого не является обязательным непосредственный контакт с людьми. Его с успехом заменяет связь, отношение через идею, которую разделяют внешне одинокие люди.
Решение проблемы одиночества – ценности жизни. Способ преодоления одиночества тоже не составляет секрета – это такие жизненные ценности, которые привлекают к человеку других людей. В жизни нет ничего искусственного – все отношения между людьми рациональны, практичны, расчетны. Если человек не вызывает интереса к себе, если он ничего не дает окружающим такого, в чем они нуждаются, что привлекало бы к нему одного или много людей – он будет одинок. Причины одиночества всегда скрыты в самом одиноком человеке. Как мотыльки летят на свет свечи, так люди устремляются к человеку на признаки того, что именуется в науке «ценностями». Ценности – это совокупность таких качеств человека, составляющие его интеллектуальное, моральное, материальное, эстетическое богатство, которым он может поделиться с окружающими. За счет ценностей около такого человека «спасается» какое то количество людей, которые и прорывают его одиночество.
Строго говоря, ценности – это определенное количество правильно соединенных между собой моральных и интеллектуальных принципов, воспринимающих смысл. Ценности – это реальное преобразование смысла в конкретные действия. А не философские абстракции, как многие думают. Например, по своему действию ценности аналогичны действию электроламп, электродвигателей, электронагревателей в сети: они светятся, греют, дают движение. Так напряжение-смысл преобразуется в свет и тепло сопротивления-ценности. Ценности – самые высококачественные продукты, которые создает политическое общество. Состав и структура ценностей непрерывно адаптируются к изменениям реальной жизни, но все они вторичны по отношению к неизменным константам жизни человека: любви, вере, надежде и труду.
3 проблема политического общества - скука ошибочно относится к бытовой проблемам, хотя он активно побуждает человека «политизироваться». На эту ошибку указывал еще Шопенгауэр, который писал, что: "В жизни мы постоянно балансируем между горем и скукой". Специалисты считают, что счастье, видимо, располагается где - то посередине: чтобы и острота новых впечатлений не начинала приносить невыносимую боль, а в то же время и чтобы скука не заедала до смерти. Надо обратить внимание на важность реплики Шопенгауэра: "Чем глубже случилось горе, тем дольше будет длиться скука". Именно скука останавливает общественные, исследовательские, личные процессы, приводя к стагнации во всех областях жизни общества. Человек интуитивно пытается бороться со скукой, которая ведет к деградации его личности, к сползанию к примитивным и преступным формам поведения. Если борется - значит политизируется.
Влияние скуки на процесс политизации человека, к сожалению, не обсуждось даже такими выдающимися отечественными психологами, как К.К.Платонов. Он определял скуку как психическое состояние, вызванное отсутствием интересных стимулов и проявляющееся в снижении уровня ясности сознания. Мы благодарны ему за указание на «снижение уровня ясности сознания». Но сейчас мы точно знаем, что неверно рекомендовать преодоление скуки «интересными стимулами». Именно эта ошибка отечественных психологов в способе преодоления скуки определяла организацию жизни общества в СССР, и была одной из причин его крушения. Тем не менее, и К.К.Платонов указывает, что «личности с богатым внутренним миром скука несвойственна». Он только не говорит, что богатый внутренний мир является следствием вовлечения человека в политическую жизнь общества.
Решение проблемы скуки – цель жизни. Скуку более глубоко и точно представляют психоаналитики, которые считают ее эмоцией, которая возникает, если индивид не в состоянии найти интересы и занятия, которые полностью захватили бы его. Они считают, что невротическая скука – это состояние инстинктивного напряжения, при котором отсутствует инстинктная цель. В результате этого человек, ощущающий скуку, ищет объект «не для того, чтобы направить на него действия своих инстинктивных импульсов, а скорее для того, чтобы объект помог найти инстинктную цель, которой он лишен». Он знает, что ему чего то не хватает, но не знает, чего. Отсюда раздражительность и беспокойство неотделимы от скуки. Часто скукой называют особое психическое состояние личности, связанное с эмоциональным голодом. Но только психоаналитики верно называют действительную причину раздражительности и беспокойства от скуки – отсутствие цели жизни.
Цель – это аппарат перевода смысла из статического состояния в динамическое посредством ценностей. Процессом этого «перевода» является нечто, сходное с электрическим током в сети. Есть ток (цели) – есть преобразование напряжения (смысла) в свечение ламп (ценности). Ток, как и напряжение скрыты от потребителя: это ценности «светятся», «вращаются», «дают тепло». Это их видят и слышат, за них платят и благодарят. Но цель, как ток в сети, так же реальна, но формируется, измеряется, регулируется. Многие люди догадываются, что цель жизни нельзя «придумать» в отрыве от смысла жизни и жизненных ценностей. Надо ли после этого напоминать, что цель – это самый сложный продукт, который создается политическим обществом. Именно в целях воплощаются все достижения человечества. Но именно цели страдают в первую очередь, когда человечество теряет смысл своего существования и ценности, которые обеспечивают это существование. Утраченные цели немедленно замещаются псевдоцелями, которые плодят фюреры, секты, гуру, батьки, авторитеты и др.
Заключение
|